Символично, что в международном праве, несмотря на актуальность языка вражды в цифровую коронавирусную эпоху, отсутствует его единое определение. У каждого государства, народа и общины свой словарь языка вражды, свои маркеры и границы дозволенного. Даже в безобидном анекдоте могут быть элементы языка вражды. Что уморительно смешно для тебя, для другого может быть смертельной обидой. Социальные медиа сделали такую манеру общения нормой и распространенной. Только когда появились первые жертвы, они стали менять свои правила, а правительства принимать законы, осуждающие язык вражды.
По мнению международной правозащитной организации Артикль 19, “Язык вражды – это любое выражение дискриминационной по своему характеру вражды к людям. Язык вражды является эмоционально окрашенным понятием. Многие бы сказали, что они могут распознать язык вражды, когда с ним сталкиваются, однако критерии для этого зачастую расплывчаты или противоречивы”.
Именно эта противоречивая расплывчатость определения языка вражды довольно часто становится предметом жестких споров с взаимными оскорблениями. Для одних это может быть однозначно проявлением языка вражды, а для других абсолютным символом свободы слова. Каждый сам определяет грани дозволенного, не считаясь с мнением других, отсюда и разногласия, доходящие до насилия.
Европейский суд по правам человека определяет язык вражды как “все формы самовыражения, которые включают распространение, провоцирование, стимулирование или оправдание расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти”.
Ключевые слова в европейском определении “все формы самовыражения”, которые “провоцируют…”. Много ли мы знаем примеров из медиа, когда такие формы самовыражения провоцировали людей на противоправные действия? Вероятней всего немало.
Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации определяет язык вражды как “форму ориентированную на окружающих речи, которая отрицает основные принципы человеческого достоинства и равенства”.
Свое мнение на этот счет имеет и YouTube, который прописал в своих правилах, что “язык вражды это высказывания, призывающие к насилию или ненависти по отношению к отдельным лицам или группам людей по определенному признаку”. Но всегда ли YouTube следует своим же правилам? Ответ нет.
Сегодня помимо правительств и международных организаций правила игры еще диктуют цифровые корпорации Google, Apple, Facebook, Amazon, Microsoft, монополизировавшем цифровое медиа пространство. Они определяют, что такое язык вражды или фейк, что можно нам читать, слушать или смотреть, используя различные алгоритмы, о которых среднестатистический потребитель даже не подозревает. Их стали называть «привратниками интернета». Американские конгрессмены давно точат зуб на них «Amazon, Apple, Facebook и Google захватили контроль над основными каналами распространения и сами регулируют доступ к ним, выполняя функцию привратников», цитирует их BBC. В октябре 2020 года Министерство юстиции США подало иск против интернет гигантов, вступив с ними в затяжную судебную тяжбу, за которой с нескрываемым интересом будут наблюдать в других странах. В особенности в Европе, где давно и безрезультатно воюют с ними.
В национальном законодательстве Кыргызстана нет определения языка вражды. Есть 313 статья в Уголовном кодексе “Возбуждение расовой, этнической, национальной, религиозной или межрегиональной вражды (розни)”, по которой чаще всего привлекают к ответственности граждан, которые используя различные формы языка вражды, спровоцировали других. Эта статья применяется при наличии распространения (в любом месте), четкого и ясного словесного или невербального призыва к насилию против человека по признакам языка, национальности, этничности, религии и так далее. Следует отметить, мониторинга на предмет выявления языка вражды в кыргызстанском сегменте интернета никто не ведет. Поэтому большинство случаев проявления языка вражды и даже призывов к насилию продолжают распространяться.
Кыргызстан тут не исключение, в коронавирусную эпоху весь мир почти одновременно ушел в онлайн пространство. COVID-19 можно назвать «социальным вирусом», потому что он всех нас разъединил, загнав по углам из-за угрозы заражения. Первое время нам все время твердили о социальной дистанции, а сейчас риторика пиарщиков сменилась. Теперь нам говорят о физической дистанции.
COVID-19 спровоцировал новую волну фейковых сообщений и языка вражды в медиа пространстве. До сих пор нет универсального лекарства от него, постоянно меняются протоколы его лечения, сами врачи дают противоречивые рекомендации, то есть информация о нем постоянно меняется, корректируется. Всем этим удачно пользуются распространители фейков и языка вражды, умело играя на страхах и стереотипах людей.
В кыргызстанском сегменте интернета первыми под раздачу попали китайцы. Еще в феврале среди пользователей социальных медиа стали распространяться видео и фотографии, где говорилось “о божьем наказании китайцев за все прегрешения”. Публикации сопровождались комментариями и призывами “выгнать всех китайцев из страны”.
В марте объектами языка вражды стали паломники, которые возвращались домой после совершения умра (малого хаджа) из Саудовской Аравии с пересадками в Дубае и Эль-Кувейте. Первый официально зафиксированный случай заражения коронавирусом в Кыргызстане был выявлен 16 марта у трех мужчин, вернувшихся с паломничества. С ними вместе летели еще 135 кыргызстанцев, выяснилось, что это был не единственный рейс с паломниками. Вся эта информация стала достоянием общественности, когда коронавирус вовсю бушевал в Китае и многие страны стали один за другим закрываться от внешнего мира, опасаясь его распространения.
Информация о первых случаях заражения коронавирусом в Кыргызстане спровоцировала в социальных медиа волну антимусульманских и исламофобских комментариев. Такого прецедента с антимусульманской риторикой в кыргызском сегменте интернета еще не бывало. К сожалению, комментарии под материалами про паломников никак не модерировались даже на информационных сайтах, поэтому там предостаточно было проявлений языка вражды и ненависти, которые проецировались на всех мусульман и Ислам в частности.
Под раздачу попало и Духовное управление мусульман Кыргызстана, которое обвинили в том, что «с помощью обученных и назначенных ДУМК имамов в обществе распространилось мнение, что главное лечение и спасение — это молитва«. Муфтият назван органом, который несет ответственность за мусульман страны, забывая, что Духовное управление мусульман, несмотря на свой статус это общественная организация религиозного направления.
В апреле было временное снижение такой риторики, но с мая она вновь стала набирать обороты в связи с наступлением месяца Рамадан. Просьба верующих об открытии мечетей была воспринята в штыки, такая тенденция сохранялась вплоть до сентября, пока правительство не разрешило мечетям и храмам вести свою деятельность с учетом санитарной безопасности.
Другим объектом языка вражды стали кыргызстанцы, возвращающиеся из России. В социальных медиа пользователи резко негативно восприняли их решение вернутся домой из-за карантинных ограничений, введенных российскими властями. Инцидент в стационаре “Семетей”, когда 18 мая мигранты подрались с врачами и пытались покинуть территорию стационара только подлил масла в огонь. Общество напуганное коронавирусной атакой, было настроено резко негативно в отношении кыргызстанцев, которые всеми правдами и неправдами пытались вернуться домой. Поэтому судьба импровизированного палаточного лагеря на границе России и Казахстана в районе города Соль-Илецк, где под открытым небом вместе с маленькими детьми и больными находились сотни мигрантов из Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана мало кого волновала.
Пандемия с ее карантинными ограничениями создала идеальные условия для распространения фейков и языка вражды. По мнению соучредителя Академии украинской прессы Татьяны Ивановой, медиаграмотность в эпоху постпандемии станет еще более актуальней, потому что страх и беспокойство – мишень для манипуляторов, а неизвестность мифологизирует сознание и веру в теории заговоров, заставляя искать виновных.
Текст: PreventionMedia
Данная публикация была подготовлена при финансовой поддержке Европейского Союза. Содержание данной публикации является предметом ответственности Prevention Media и не отражает точку зрения Европейского Союза.