Данная статья задумывалась более полутора месяцев назад и основные тезисы, остались неизменными. Название статьи созвучно с книжкой И. Крастева и С. Холмса “Свет, обманувший надежды. Почему Запад проигрывает борьбу за демократию”, которые на наш взгляд ухватили правильно тенденцию к разочарованности от глобализации и Западом, который имея в основе либеральную идеологию должен был стать причиной “конца истории”. Та же самая тенденция к разочарованности теперь приходит в Кыргызстан, но на своем основании и со своими причинно-следственными связями.
Одним из факторов такой разочарованности на наш взгляд станет и вывод войск коалиции из Афганистана. При сохранении всех прочих неизменных, разочарованность будет и дальше возрастать. Подобный сценарий представляется нам наиболее реалистичным, хотя и не является единственным, в складывающейся ситуации в Центральной Азии. Меняющаяся политическая повестка может приводить и к резкому изменению внешнеполитических приоритетов.
К 11 сентября 2021 года официальный Вашингтон пообещал покинуть территорию Афганистана, тем самым завершив свое двадцатилетнее оккупационное присутствие в этой стране. Как показывает складывающаяся ситуация основной целью ввода войск на территорию страны выступала политическая воля США поквитаться за террористическое нападение Усамы Бен Ладена. Видимо поэтому официальные власти страны в лице помощника президента по национальной безопасности Джейка Салливана заявили, 18 апреля, что цели США в Афганистане были выполнены до конца. Конечно же данное обращение касалось в первую очередь американских налогоплательщиков, которые с большим скептицизмом смотрели на продолжающееся присутствие американских сил в Афганистане и Ближнем Востоке.
Уход США, а следом и международных коалиционных сил из Афганистана, оставили официальные проамериканские власти Кабула один на один со сложной внутриполитической ситуацией и возможно нарастающей тенденцией гражданской войны (которая длится с 1978 года). Это ускорило политическую и военную мобильность оппозиционных сил и, в частности, запрещенного в ряде стран движения Талибан (признано террористическим и запрещено в КР. прим. ред.), основанного в 1994 году, которое с успехом стало расправляться с правительственными вооруженными силами. В итоге приблизительно за месяц до официального вывода американских войск (11 сентября) практически вся территория оказалась в руках у талибов, официальная власть сложила практически по всей стране оружие, а президент и часть политических сил, прихватив с собой финансовые и иные ресурсы бежали за границу. К 17 августа талибы заявили о полной победе над силами Ашрафа Гани и завершении многолетней гражданской войны.
Судя по всему, сегодня Запад считают борьбу Талибана с бывшими проправительственными силами — внутренним делом Афганистана.
Однако на сегодняшний день вице-президент Афганистана Амрулла Салех, назвав себя главой страны, не собирается просто так отдавать власть, и заручившись поддержкой прославленного маршала Дустума (который совсем недавно бежал в Узбекистан и вернулся обратно), начал активно оказывать сопротивление.
На фоне эвакуации коалиционного представительства в стране и ряда иностранных политических миссий, в Афганистан постепенно приходит тот религиозный политический режим, который жестко будет расправляться с остатками прежнего политико-символического конструкта, сложившегося за 20 лет западного присутствия в этой исламской стране. И на месте старого квазисветского государства. будет предприниматься попытка построения религиозного змирата.
Безусловно, порожденные западным миром светские и демократические институты в Афганистане вступят в противоречия с более примитивной, но вместе с тем более энергичной исламской силой, которая пользуется большей популярностью у широких многоэтничных масс. Несмотря на то, что нынешний Талибан (признано террористическим и запрещено в КР) стремится выглядеть и действовать в рамках сложившегося мирового уклада, демонстрируя свою адекватность сообразно правам человека, очевидно, что новые власти страны будут устраивать гонения на тех, кто сотрудничал с коалиционными силами или впитывал принципы и ценности западного мира. Ведь политическая культура талибов крайне низка и примитивна. И в самом деле, полевым командирам не подобает, как говорится, разводить дипломатию и мешкать, решая, что делать с врагом. Они не знают, как правило, других инструментов воздействия на противника, кроме силы оружия.
В этой связи некоторое время талибы будут решать свои внутренние противоречия.
Хаос будет усиливать и стремление борьбы за власть. В частности, между полиэтническими политическим группировками. Следовательно, на определенном промежутке времени сложится противоречие между гаснущим западным капиталистическим укладом и усиливающимся традиционно религиозным способом существования, схожего скорее с феодальным конструктом. Поэтому осознавая грядущее, многие представители афганского общества, которое научилось жить по неким западным или околозападным стандартам, а также чувствующие себя в небезопасности, решили покинуть Афганистан.
Растущая обида или недоумение от оставленности у тех, кто поддерживал западные принципы и идеалы будут усиливать уход афганского общества в лоно мусульманской цивилизации. Население, которое относилось к коалиционным силам с недоверием, еще больше отдалится в социокультурном плане от запада. Им в их покинутости нужно как-то выживать в новой реальности. Вместе с тем, те кто раньше поддерживал вестернизацию все более и более станут предъявлять претензии США и союзникам, требуя от них позаботится об их судьбе. Подобные настроения являются основой выступление афганцев по всему миру, которые стремятся обратить на себя внимание.
Уход коалиционных сил из страны не означает, что страны Запада перестанут поддерживать сконструированные прозападные институты внутри страны.
Вместе с тем реализующийся проект «Большая Центральная Азия» актуален, и имеет своих последователей в странах региона. Складывающаяся ситуация может потянуть и страны Центральной Азии в сторону исламской цивилизации от Запада, Евразии и китайских интеграционных тенденций.
В рамках статьи мы постараемся оценить некоторые цивилизационные последствия от скорого вывода коалиционных сил и какое это может иметь значение для Кыргызстана. Основной тезис заключается в том, что складывающаяся ситуация может способствовать усилению исламских тенденций, которые частью гражданского общества и иных общественных структур могут восприниматься как реакционные, сопровождающихся возрождением пережитков прошлого.
Новые реалии коснутся непосредственным образом и России (которая еще не определилась, что делать в новой политической ситуации Центральной Азии) и Китая (который может усиливать свое военное присутствие в регионе, но, судя по всему, не имеет плана действий по складывающейся ситуации). Уход коалиционных сил будет являться поводом для пропаганды в некоторых политических кругах о слабости Запада и усилением настроений разочарованности в построении демократических институтов. Более того, разочарованность и упреки от поспешного выхода коалиционных сил из Афганистана, могут составлять основу для формирования общественного мнения через СМИ. А последнее будет влиять на предвыборную риторику кыргызских политических сил осенью этого года.
На самом деле, перед США стояло нечто большее в этой войне, что словами Хангтинтона можно охарактеризовать как войну Запада с исламом, а именно: являясь стержневой цивилизационной страной с некоторым мессианским проектом (глобализация (вестернизация и модернизация)), американцы и их союзники стремились привить Афганистану западные ценности (плюрализм, индивидуализм, права человека и демократию), то есть сделать эту часть региона более универсализированной с точки зрения западного мировоззрения. Этот важный момент предполагал формирование проекта «Большой Центральной Азии». Возможно, теперь акценты данного проекта будут несколько подкорректированы.
С уходом войск коалиции, на наш взгляд, Афганистан все более будет входить в орбиту Центральной Азии, так как цивилизационных преград, созданных Британской и Российской империями, между ними станет меньше, да и соседние страны будут более вовлечены в проблемы Афганистана для их решения.
Туркменистан скорее всего также будет вовлекаться интенсивнее в центральноазиатские процессы. К гуманитарным последствиям (приемом беженцев, оказанию помощи населению Афганистана) прибавятся и попытки предупреждения роста экстремизма и терроризма от проникающих в страны радикалов. Последнее является отличным поводом для закручивания гаек и усиления авторитарных тенденций местных властей. Вместе с тем фактор беженцев будет усиливать националистические настроения внутри стран Центральной Азии. Этот фактор скорее всего также может быть включен в предвыборную риторику Кыргызстана этой осенью.
Для Афганистана, (в плане вестернизации и модернизации), было сделано достаточно много: изменение политического строя (стремление демократизировать отношение между политическими игроками по западным выборным стандартам), изменение инфраструктуры, развитие торговли и рынка, культурной, религиозной политики и так далее. То есть шли огромные средства на изменение облика Афганистана, что должно было народы этой страны приблизить к западному сообществу. Сумма на восстановление страны как указывает ряд СМИ и экспертов была астрономическая — около 800 млрд. долларов.
Но оказалось, что свет западного мира не трансформировал эту горную страну.
Ведь запроса за смену цивилизационной идентичности и модернизации в стране не наблюдалось. Афганское общество, судя по всему, с большим недоверием отнеслось к попытке запада изменить его. Это будет служить скорейшему отходу от всех социокультурных завоеваний, предпринятых с 2001 года. Военно-гуманитарная кампания Коалиции (которую уже сегодня сравнивают с авантюрой) скорее напоминала некоторый западный колониальный подход. Одной из центральных причин такого неэффективного присутствия Запада в исламской стране также является рост коррупции на всех уровнях. Гуманитарная помощь в виде финансовых и иных ресурсов разворовывалась как среди тех, кто ее оказывал, так и среди тех, кто ее использовал. Возможно, мир еще потрясут скандалы, связанные с отмыванием денег, вкладываемых в восстановление страны.
Экономически развить страну до некоторых западных стандартов не получилось. Сегодня Афганистан является крупнейшим в мире поставщиком опиатов. Здесь как правило попытки международного сообщества бороться с выращиванием и изготовлением наркотиков опиралось на нежелание политических сил как-то бороться с этим. Если, в 2001 году посевные площади опия составляли менее 30 тыс. га, то согласно данным ООН, в 2007 году они выросли до 193 тыс. га, в 2013 составляли уже — 209 тыс. га, и достигли пика в 2017 году — 328 тыс. га.
Слабо вериться, что Талибан (признано террористическим и запрещено в КР), желая заручиться поддержкой международного сообщества и объявивший войну выращиванию опиатов, реально будет лишать себя полностью такого легкого и устоявшегося источника дохода. Скорее всего те или иные представители талибов, сократив посевные площади, будут, как и когда-то “крышевать” этот бизнес. Но так или иначе складывающаяся ситуация скажется на сокращении транзита опиатов через Кыргызстан по “северному маршруту”, что отразится на теневой экономике юга нашей страны и возможно, повлечет за собой снижение доходов, повысив тем самым миграционные настроения.
Сегодня в Афганистане имеется огромная пропасть между богатыми и бедными. Страна полностью зависима от внешней помощи и эта зависимость будет только усиливаться, рискуя перейти грань острой гуманитарной катастрофы. Страна является беднейшей в мире и ее бедность в ближайшее время будет возрастать. На фоне снижения гуманитарной помощи в 2021 году, уровень бедности может возрасти выше 70%. Сегодня как известно МВФ заморозил счета ЦБ Афганистана, где содержалось около 9,4 млрд долларов и приостановил на неопределенное время финансовой помощи. Одним словом, вытащить страну из усиливающегося средневекового политико-экономического уклада жизни к настоящему моменту так и не получилось и с существующими политическими подходами вряд ли возможно.
Нельзя отрицать, что для Центральной Азии также будут ощутимы последствия от нового Афганистана. С одной стороны это хороший повод вооружиться тем странам, которые граничат с Афганистаном, с другой — властям усиливать свои авторитарные тенденции, а с третьей — пересматривать свое прежнее отношение к Западу в пользу исламского мира.
У последнего появляется шанс повышения эффективности применения мягкой силы, которого не было с конца 90-х годов. Авторитет и влияние на регион Турции (у которой возрос авторитет после совместной с Азербайджаном победы над непризнанной Нагорно-Карабахской республикой и Арменией) и следом Пакистана, Ирана и некоторых арабских стран будет только расти.
Это в свою очередь может повысить конкуренцию исламских проектов в Центральной Азии.
Безусловно, что это даст повод и пересмотру своего мягкого влияния ЕС, США, России и Китая. Совсем отказываться от региона западные игроки не будут, но потребуется большое количество ресурсов, чтобы сохранять свой статус кво и проводить конкурентную борьбу со своими противниками. Часть из мировых и региональных игроков будет стремиться развивать сотрудничество или заигрывать с новой властью Афганистана, что будет повышать ее авторитет и усиливать те ценности, которых придерживаются Талибы, но вместе с тем смягчать их режим.
Судя по всему, окончательное признание новой власти мировым сообществом зависит от того, смогут ли талибы удержать власть. Ситуация с Талибаном (признано террористическим и запрещено в КР) повлечет за собой трансформацию устоявшегося представления о мировом терроризме, некоторые страны встанут перед выбором ограничения дипломатических контактов с талибановской властью или через постепенное вычеркивание данного Движения из своих реестров террористических организаций будут развивать сотрудничество с Афганистаном. Перед этим общественное мнение будет подготовлено через ряд документальных передач, экспертных статей и прочей медиапродукции, что новый Талибан (признано террористическим и запрещено в КР) не является в полном смысле этого слова террористической организацией.
Кыргызстан также завтра встанет перед этой дилеммой, но скорее всего он будет руководствоваться мнением сильных мирового сообщества. Не стоит, однако, исключать, что в ситуации политической неопределенности для самого Афганистана, резкое переформатирование может и закончиться расколом (конечно, это и с учетом того, насколько у внешних игроков высоки будут к этому интересы и выгоды). Тем самым мы можем получить несколько государств на осколках прежнего.
Разочарование в западных моделях построения государства, подстегнутое свертыванием Западного присутствия на исламском Востоке скажется и на переориентации Кыргызстана.
Он следуя складывающимся тенденциям более будет тяготеть к мусульманскому миру. Вместе с тем, у него будет возрастать восхищение крепнущим Китаем, который постепенно станет расширять культурную политику для препятствования проникновения сепаратизма и радикализма в СУАР. Политическая модель Поднебесной тоже будет вызывать возрастающий интерес у некоторых левых акторов, усиливая их позиции. Кыргызстан стоит перед реальностью выбора между авторитаризмом и сохранением остатков подобия демократических институтов.
Конечно же это не будет происходить столь быстро как кажется на первый взгляд. Вместе с тем это еще не значит, что Кыргызстан превратится в Афганистан. Но это означает что исламские принципы в мировоззрении постепенно будут более доминирующими в обществе.
Ислам более радикального и нетерпимого характера, проникающий в Кыргызстан будет оказывать воздействие в первую очередь на настроения сельского населения, вступая в конфликт с городскими мировоззренческими тенденциями.
Как никогда ранее, такая ситуация может привести к появлению сильных религиозно политических движений (возможно, партий, ориентированных на развитие аграрного хозяйства), которые впоследствии захотят оформиться в легальные политические партии, участвуя в политическом процессе.
Правильность последнего тезиса будет демонстрировать следующее: если усиление власти повлечет за собой некоторый экономический эффект, это даст властям больше аргументов в пользу того, чтобы уменьшать уровень свобод и влияния неправительственных организаций, отстаивающих принципы и свободы прав человека, которые хоть и являются еще главным образом зависимыми от международной помощи, но уже не настолько слабы, какими они были 10 лет назад. Союзника действующие власти смогут найти у усиливающихся религиозных институтов, которые безусловно станут тяготеть к тому, чтобы активнее проникать в политику.
Вместе с тем более остро встанет потребности в формировании национальной идентичности. На этом фоне усилится отток мозгов, который будет подогреваться лидерами мнений и настроениями части независимых СМИ. Страна будет менять свой полиэтнический облик и приобретать все более ярко выраженную восточную идентичность со всем более усиливающимися авторитарными тенденциями.
На этом фоне приграничный спор с Таджикистаном будет лишним усилителем в построении новой идентичности. Трансформация цивилизационных парадигм чревата конфликтами не совсем похожих между собой народов. Вопрос лишь заключается в том, как быстро власти и квазиэлитные образования научатся извлекать выгоду из складывающейся ситуации и как эффективно будут разрешать национальный вопрос.
В новой ситуации, осознавая свое непростое положение, гражданское общество должно будет отказаться от парадигмы “построения” и постараться перейти новой парадигмы — “взращивания” гражданского общества. Ведь строить и выращивать на практике оказывается двумя разными технологическими процессами. Возможно на месте институтов НПО, как базисе кыргызского гражданского общества должны появиться институты гражданских сообществ на местах с теми идеалами и ценностями, свойственными традиционному укладу кыргызского общества.
Как показал опыт независимого Кыргызстана, растить гражданское общество является более органичной и более сложной задачей.
Но решаемость такой задачи возможно лишь только в том случае, когда новое представление о гражданском обществе может не только прижится, но и трансформироваться в новую влиятельную силу в общественно-политическом процессе.
В региональном плане новая ситуация в Центральной Азии приведет к массовому оттоку кыргызкого этноса из Афганистана и Таджикистана в Кыргызстан. К сожалению, наша страна так и не научилась пользоваться фактором присутствия кыргызского этноса в Таджикистане и Афганистане и извлекать из этого выгоды. Говоря иными словами, регион становится менее кыргызским, а страна (по ряду причин) более.
Безусловно, складывающаяся ситуация приведет к усилению возможностей таких организаций как ШОС и ОДКБ. За счет этих организаций будут усиливаться как вооружения стран участниц, так и возможности партнерства. Для ОДКБ в случае обострения приграничных ситуаций возникает шанс некоей реабилитации и повышения доверия. Усиление консолидированного военного союза стран Центральной Азии позволит снизить риски проникновения террористических и радикальных угроз из Афганистана. Но действенность ОДКБ и ШОС будет определяться, насколько они будут готовы решительно продемонстрировать готовность действовать в случае, если усиливающаяся финансовая независимость правящего Талибана (признано террористическим и запрещено в КР) начнет угрожать стабильности стран Центральной Азии через распространения радикализма и экстремизма.
Сегодня можно утверждать, что мир стоит перед возможностью глобальных потрясений, которые выражаются в складывающейся трансформации мирового порядка. У Запада останется два пути: оставить исламскую цивилизацию такой, какая она есть и начать с ней взаимодействовать не меняя ее, или же искать новые пути модернизации и вестернизации этой усиливающейся геополитической реальности.
Говоря иными словами, у него есть два пути: создавать либо трансформировать противоречия. Америке и Западу нужна новая великая победа (неважно, на поле боя или в новой глобальной цифровой и экономической постковидной реальности), чтобы вернуть свое прежнее положение. Либо переключиться на иные внешнеполитические цели. Вопрос, каким образом Запад будет использовать сотрудничество стран Центральной Азии, также будет способствовать сохранению порядка в регионе.
Западу следовало бы выработать в себе институт ответственности за те ростки своей цивилизации на иной цивилизационной почве, оставляемые после окончания его военно-политического присутствия.
Поэтому этический императив “Мы в ответе за тех, кого приручили” может стать эффективной политтехнологией или же инструментом популизма. Кыргызстану как никогда ранее необходимо сформировать свою позицию в этом непростом и меняющемся мире.
Источник: Константин Ларионов, ЦППИ
Фото Кабул, Wakil Kohsar/AFP