О реальной религиозной ситуации в стране мы имеем весьма поверхностное представление. Несмотря на большой интерес к этой теме, качественных исследований относительно того, насколько глубоко ислам успел проникнуть в умы казахстанцев и в различные сферы жизни, в Казахстане пока нет. А значит, не совсем ясно, с чем мы вообще имеем дело и к чему в итоге придем? К обсуждению этих непростых вопросов мы пригласили публициста Дастана Ельдесова.
— Еще недавно религиозная тема в Казахстане была одной из наиболее обсуждаемых, а сегодня в этой сфере наблюдается затишье. Как вы думаете, с чем оно связано?
— Ситуация в религиозной сфере не может кардинально измениться за несколько месяцев. Это временное затишье — до начала учебного года, когда вновь встанет проблема с хиджабами в школах и вузах. Впрочем, нынешнему «затишью» есть и другие, объективные, причины. Прежде всего, это поражение Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ), провозглашенного в 2014 году как всемирный халифат с шариатской формой правления, и возврат казахстанцев из Сирии.
ИГИЛ в свое время воспринимался религиозными «романтиками» и радикалами как истинно исламское общество, где у них будет возможность воплотить свои религиозные представления и убеждения. По этим и другим причинам недостатка в боевиках, желающих воевать «за джихад», «за веру», «за Аллаха», и в их боевых подругах не было. Множество мусульман, в том числе из Казахстана, нередко с семьями разными путями оказывались в зоне боевых действий. Только по официальным данным с начала появления «халифата» в Сирию и Ирак уехали около 800 наших граждан, а сколько их реально там было, сколько погибло – никто точно не знает.
Немало оказалось у нас и тех, кто просто поддерживал «халифат» и его идеологию. В социальных сетях и даже в мечетях шла вербовка мусульман для учебы и военной подготовки за рубежом. Заграничные пропагандисты красочно описывали образ джихадистов — настоящих воинов за веру, привлекали новобранцев ожидающей их славой мучеников, которые непременно попадут в рай. Многое обещалось и женщинам…
Исламское государство, по сути, продолжило салафитскую традицию призыва мусульманской общины к возвращению во времена праведных халифов и пророка Мухаммада. Но религиозная романтика закончилась, причем очень печально, в том числе и для некоторых наших граждан. Падение ИГИЛ стало отрезвляющим спуском с небес на землю, крушением религиозных представлений и убеждений тех, кто верил в «исламский рай».
Из зоны боевых действий удалось вернуть в Казахстан 357 детей и 67 женщин; несколько боевиков преданы суду. По возвращению эти женщины признавались, что жизнь в «халифате» была настоящей пыткой, что они хотели бы похоронить навсегда эти воспоминания. С их слов, были случаи, когда девушек заставляли выходить замуж по многу раз, в лагерях царили насилие, педофилия, казни за попытки бегства и т.д. Ясное дело, что дети не должны были находиться в воюющей стране, где ничего нет: образования, нормального питания, жилья, медицины. Но родители хотели, чтобы они жили в настоящем халифате…
— Как вы думаете, что способствовало появлению в стране радикальных сторонников ИГИЛ?
— Стоит отметить, что с этой проблемой столкнулись и наши соседи. Самое большое количество боевиков для ИГИЛ «экспортировала» Россия (около 3500), затем – Узбекистан (1500) и Таджикистан (1300), Кыргызстан и Казахстан (400-500).
Сегодня, когда салафизм становится опасным дестабилизирующим фактором в самых разных уголках планеты, власти Саудовской Аравии, откуда направились в «халифат» более 3000 боевиков, все чаще задумываются о пересмотре статус-кво. Ведь в этой стране существует салафитская оппозиция, и именно оттуда идет поток добровольцев, отправляющихся воевать на стороне террористов по всему миру.
В историческом, идеологическом и законодательном контексте появление казахстанцев-джихадистов – это следствие сверхлиберального закона от 1992 года «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях», который открыл двери в нашу республику для многочисленных сект и религиозных организаций.
Одно время велись разговоры о необходимости запрета салафизма в Казахстане, но дальше слов дело не пошло: мол, эта официальная религия Саудовской Аравии, как мы ее запретим? К примеру, у нас не распространен шиизм, но это не означает, что данная религия под запретом… Поэтому считаю, что речь должна идти не о запрете как таковом, а о решении самой проблемы – салафизм появился в стране через имамов, получивших духовное образование за рубежом…
Хиджабы раздора
— Вернемся к салафизму чуть позже. А сейчас давайте поговорим о хиджабах, которые вы упомянули в начале разговора. Насколько серьезно стоит эта проблема, и насколько эффективно она решается?
— Пока Министерству образования и науки удается держать ситуацию под контролем – законы позволяют отстаивать светский характер образования. Да и трудно представить другое решение в стране, где действует принцип отделения религиозных объединений от государства. Но «арабский» ислам уже зашел в вузы и школы нашего светского государства. Появились учителя и преподаватели, придерживающиеся канонов «чистого» ислама, много защитников арабского хиджаба, «салафитов». Все чаще звучат слова «по законам шариата должно быть так»… Разъяснения представителей ДУМК о том, что, согласно канонам ислама, головы покрывают не девочкам, а девушкам при достижении половой зрелости, не возымели особого действия.
Вообще, на мой взгляд, выбор религиозных предпочтений необходимо разрешать с достижения совершеннолетия, а не с дошкольного возраста. Нужно внести в Закон «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» соответствующее дополнение, касающееся воспитания маленьких детей вне религии. Ведь несвойственный казахской Степи религиозный радикализм отдельных родителей у нас дошел уже до того, что вместо знаний они прививают свои чадам религиозные представления и конфликтуют с законами.
Какая может быть дискриминация по религиозным признакам шестилетнего ребенка, который пришел в светскую школу? Если родители хотят дать своим детям религиозное образование, то есть медресе, воскресные школы и т.д. Люди должны четко понимать, что государственных школ с религиозным обучением не будет – у нас светское образование без гендерного разделения, и законом утверждена школьная форма без головных уборов.
Вспомните прошлогодний скандал в селе Фирдоуси Туркестанской области (большую часть жителей которого составляют таджики), где ученицы отказывались ходить в школу в «светской» одежде. Он наглядно показал, насколько может быть опасным религиозный (этнический) анклав. Представьте, если в Актобе разрешить хиджабы… Такой шаг вдохновит различные религиозные анклавы, придется разрешить ношение религиозной атрибутики представителям всех конфессий. И тогда светскому образованию в Казахстане придет конец. А еще это чревато международными конфликтами – отдельные страны начнут заступаться за «своих». С таджикским селом нам просто «повезло», потому как в самом Таджикистане под запретом не только хиджабы, но и «салафитские» бороды.
Сравните светский Афганистан 1950-1960 гг. и современный Афганистан, где женщины находятся в ущемленном положении. А ведь все начиналось с обычного хиджаба…
На защиту «степного» ислама
— Возможен ли у нас сценарий, при котором количество истинно верующих граждан достигнет критического уровня, и эта масса начнет диктовать свои правила? Ведь при условии численного превосходства они, как минимум, станут оказывать серьезное влияние на общественную жизнь, на систему образования и т.д.
— Такой сценарий возможен в том случае, если государство и общество будут бездействовать. Конечно, дело не в платках, «салафитских» бородах, а в том, что за ними. В стране идет цивилизационный разлом, предпринимаются попытки продвижения «арабского» ислама. Его сторонники говорят: «ислам есть ислам, нет его разделения». Но, как известно, у каждой страны свои особенности. Например, у казахов толерантный «степной» ислам органически сосуществовал с тенгрианством, с традиционной культурой и образом жизни; в условиях кочевого уклада было мало мечетей – они открывались только в городах. За многие века был достигнут удачный симбиоз: без войн и потрясений многие элементы тенгрианства, доисламские обычаи, особенности образа жизни вошли в «степной» ислам, в том числе вера в аруахов, почитание предков, природы, свадебные, погребальные обряды, открытое лицо женщин и т.д.
Корни национальной казахской музыки, эпоса, устного народного творчества, изобразительного искусства, архитектуры, одежды и т.д. имеют доисламское происхождение. И они не только дошли до наших дней, но и получили развитие, распространение. Тогда как исламские мотивы в литературе и искусстве очень слабы.
Или возьмите относительное равноправие мужчин и женщин у казахов. Достаточно вспомнить айтысы (например, как Дина Нурпеисова участвовала в них наравне с мужчинами), игру «қыз қуу», не говоря уже о девушках-батырах. А сейчас у нас, наоборот, учат бить камчой жену, требуют разрешить хиджабы и раздельно обучать мальчиков и девочек. Хотя в казахской юрте никогда не было «мужской» и «женской» половин, а пищу мужья, жены и дети принимали за одним общим дастарханом. Не случайно в Кодексе РК «О браке и семье» законодательно закреплено равноправие супругов. Об этом надо помнить всем: имамам, депутатам, государственным служащим, педагогам, идеологам.
Еще в начале ХХ века казахи шли в бой с именами своих предков, аруахов. Те же мазары, против которых ополчились исламисты, имеют корни в древних курганах. А сегодня участились случаи похорон в день смерти (как принято в арабских странах из-за жары), проведения торжеств без музыки и танцев. Почему под категорию «харам» стали подпадать многие виды искусства, традиции, обычаи? К примеру, те же қонақасы, ас, беташар, жеті нан, казахская музыка, национальные игры и т.д.
Особенности «степного» ислама принимались и учитывались во всем мусульманском мире. Это выразилось, в частности, в признании учения наиболее известного из суфиев Ходжа Ахмета Яссауи, который способствовал «примирению» ислама с тенгрианством. Например, в нашем регионе исламская религия исторически была основана на ханафитском мазхабе, который был очень гибким и либерально относился к местным традициям, перенимал доисламские особенности, то есть не был ортодоксальным. В этом отношении «степной» ислам уникален.
К примеру, в Степи девочки и девушки (до замужества) ходили с непокрытыми головами. Для них изготавливались специальные украшения, издающие мелодичные звуки: шолпы (накосное украшение), шашбау (височное, накосное украшение). В прохладное время они надевали головные уборы двух типов: тюбетейка — «такия» и теплая шапка с меховой опушкой – «борик». Что касается саукеле, то головной убор наподобие него был зафиксирован еще в древних исторических источниках.
В данном контексте я считаю необходимой государственную защиту традиционного «степного» ислама, национальных интересов, культуры, одежды и т.д. Нужно культивировать местные традиции, а не просто запрещать хиджабы в школах. «Арабский», или «чистый», ислам нивелирует все этническое, национальное, поэтому его не устраивают казахские вековые традиции и обычаи, свобода, равноправие степной женщины с мужчиной.
В сетях салафизма
— Каковы на самом деле религиозные настроения казахстанцев? Как их можно удержать в рамках допустимого?
— В 1990-х после принятия сверхлиберального закона «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» осуществлялся свободный выезд молодых людей для получения духовного образования в страны Ближнего Востока. Помимо основных знаний, там им прививались ценности, чуждые традиционной для казахов форме ислама, а нередко и радикальные, экстремистские идеи, а также образ жизни, отличающийся от казахского. Крайне удивительно, что наши политики, идеологи, законодатели, духовенство тогда не просчитали риски, связанные с религиозной и идеологической экспансией в молодую республику. Это всем известная проблема, которую я поднимал раньше, но она до сих пор остается нерешенной.
Например, осенью 2018 года депутаты сената парламента РК, рассматривая законопроекты по вопросам религиозной деятельности, предложили исключить норму, согласно которой «получение гражданами Казахстана духовного (религиозного) образования в иностранных государствах допускается только после получения высшего духовного (религиозного) образования в республике»,посчитав это нарушением прав граждан. Они будто не знают, что «салафиты», «арабский» ислам, хиджабы и прочее появились в Казахстане с того момента, как наша молодежь стала выезжать на обучение в религиозные заведения Египта, Пакистана, Саудовской Аравии, Катара, Турции, Афганистана и т.д. Там они не только изучали Коран, но и перенимали особенности ислама той или иной страны, другой мазхаб, культуру, образ жизни, менталитет, отношение к женщине, одежде и т.д.
Нужно понимать, что в каждом государстве есть свои радикальные, экстремистские течения ислама, которые опасны для нас. Но, похоже, пока такого понимания нет, раз в Казахстане строят мечети при поддержке Саудовской Аравии, что дает ей возможность влиять на религиозную жизнь нашей страны.
Теперь сравним салафитскую традицию: призыв мусульманской общины к возвращению к временам праведных халифов и пророка Мухаммада, вернуться к истокам, к первоначальной исламской общине, и что было привнесено в ислам за более чем тысячу лет его существования, относится к так называемым запрещенным новшествам. По этой причине салафиты не приемлют «степной» ислам, казахскую культуру и традиции, поскольку это не первоначальная исламская (арабская) община. И хотя последнее само по себе невозможно реализовать в ХХI веке, наши «салафиты» продолжают активно перенимать салафитское учение, вплоть до внешних признаков и обычаев.
Вспомните, как наши имамы призывали писать петиции и собирать подписи в поддержку хиджабов в учебных заведениях, учили мужчин бить камчой своих жен так, чтобы не оставлять следов, проводили обряд «неке қию» без официальной регистрации брака и т.д. Кстати, в последнее время участились и разводы по исламским законам, когда мужу для этого достаточно только одного слова — «талақ». Понятно, что брошенная семья при этом остается без алиментов, поскольку официальной регистрации брака не было. Если верить публикациям в СМИ, то таким правом все чаще пользуются сами имамы и даже некоторые чиновники.
Если государство останется безучастным, то эти тенденции будут только усиливаться, а заодно снижаться уровень образования, науки, культуры, литературы.
Атеизм берет верх?
— Можно ли говорить о том, что популярность религии (главным образом ислама) в Казахстане пошла на спад? Тем более что это общемировая тенденция — во многих странах, особенно в Европе, нынче побеждает атеизм…
— Вряд ли можно говорить о спаде. Не исключаю того, что в связи с «самотеком» религиозной жизни законы светского государства могут все чаще игнорироваться, как это случилось с обрядом «неке қию». Теизм, атеизм, агностицизм и т.д. должны быть личным делом каждого, но это не должно проявляться публично, если, конечно, не связано напрямую со служебной необходимостью. У нас же чиновник может заявить, что вторую жену разрешил Аллах…
Да, эксперты отмечают общее падение степени религиозности в мире. Атеистами являются 85% шведов, 80% датчан, 72% норвежцев, 65% японцев, 60% финнов, много атеистов в Китае. Базой для развитой экономики, производства в большинстве стран становится высокий уровень образования и науки на основе атеизма. Конечно, среди ученых тоже встречаются верующие люди, однако их религиозные представления остаются за порогом их лабораторий и исследований.
К тому же рядом исследований была выявлена отрицательная корреляция между IQ и религиозностью. В них отмечается следующая особенность: чем выше уровень образования респондентов, тем меньше среди них верующих. Вот почему атеизм присущ многим развитым странам. Исключение составляют разве что США, где религия и религиозные организации используются для политических целей в качестве орудия идеологического и политического давления, в том числе за рубежом.
Яркий пример — Япония, где низка степень религиозности населения и высок уровень развития экономики, образования, науки. Конечно, в этой стране есть традиционная религия – синтоизм, к которому местные относятся уважительно (посещают храмы, почитают служителей). Но это больше японская культура, нежели религия как таковая. Не случайно в этой стране нет террористов, взрывающих себя и своих соотечественников, нет религиозных радикалов, а законы страны – превыше веры.
И, наоборот, в большинстве стран с высокой степенью религиозности наблюдается низкий уровень развития. В этом плане показателен опыт африканских государств.
Конечно, не стоит сводить все к противопоставлению «теизм» – «атеизм». Есть, например, агностицизм, вера в мировой разум, мир предков, одушевленную природу и т.д. Развитие науки в последнее время дошло до признания некоего творца, неких высших сил, которые контролируют, управляют вселенной, землей и человечеством. Однако «творец» науки и толкование божественного в многочисленных религиях – вещи несопоставимые.
Здесь уместно привести отрывок из знаменитой речи премьер-министра Малайзии Махатхира Мухаммада на открытии 10-й сессии исламской конференции 16 октября 2003 года. Говоря о причинах отставания мусульманских стран в науке, образовании, технологиях, экономике и т.д., он сказал: «На половине пути развития исламской цивилизации появились новые толкователи ислама, которые стали учить тому, что приобретение мусульманами знаний означало лишь изучение исламской теологии. Изучение естественных наук, медицины и т.д. не поощрялось. В интеллектуальном смысле в мусульманском обществе начался регресс… Вместо этого мусульмане все более и более вовлекались в споры по незначительным вопросам, таким, как: «соответствуют ли исламу узкие брюки и кепки с козырьком», «следует ли разрешить печатные машинки» и «можно ли использовать электричество при освещении мечетей». Мусульмане проспали промышленную революцию».
Иными словами, мусульмане должны быть продвинутыми не только в теологии, но и в науке, образовании, медицине, технологиях и т.д. У нас сегодня насчитывается около 3600 (!) мечетей, 84 из которых пустуют (результат беспорядочного строительства). В то же время за последние годы не построено ни одной большой библиотеки, научного центра, дома культуры, концертного зала, наука финансируется очень слабо, не развито собственное производство и т.д. Возьмите любой бедный аул: нет ни дома культуры, ни спортивного зала, ни библиотеки, одна старая школа, зато в самом центре новая мечеть!
И напоследок хочу сказать о наших имамах. Их проповеди не отличаются оригинальностью и глубиной, поэтому молодежь нередко слушает «салафитов», зарубежных лекторов, ищет иностранную литературу. Почему бы имамам не брать информацию из богатой культуры, литературы Степи, эпоса, не говорить богатым языком жырау и акынов? Почему бы им не учиться в обычных светских вузах страны (и за рубежом), чтобы хорошо разбираться в науках, медицине, новых технологиях, как советовал Махатхир Мухаммад? В противном случае мы можем проспать и четвертую промышленную революцию, как проспали третью…
Сейчас в системе ДУМК работают около 4 тысяч имамов. Из них всего 20 процентов имеют высшее образование. Среднее — у 27 процентов, 54 процента имамов закончили специальные курсы. Специальные курсы! И эти люди несут ислам в массы…
Источник: Сауле Исабаева, camonitor.kz.
Фото: shutterstock.com