Республика Таджикистан столкнулась с угрозой радикализма, экстремизма и терроризма с периода обретения своей независимости. Однако после 2000-ых наблюдается активизация и трансформация этой угрозы.
Данные официальной статистики свидетельствуют о росте экстремистских проявлений в республике. Так, если, по статистическим данным МВД РТ, в 2010 году по республике был зарегистрирован всего 1 факт организации экстремистского сообщества, то в 2011 г. – 3, в 2012 г. – 8, в 2013 г. – 9, в 2014 г. – 43[Статистические данные МВД РТ за 2010-2014 гг]. После 2014 года с активизацией ИГ угрозой радикализма, экстремизма и терроризма приобретает новый характер, а пропаганда радикальной идеологии и вербовка новых членов в основном начала проходить в медиапространствеv[Эксперт: Рекрутеры ИГ способны завербовать за несколько часов] и миграции. [Радикализация мигрантов: в чем есть правда, а в чем вымысел?].
Активизация деятельности экстремистских террористических организаций на Ближнем Востоке и вовлечение в ряды радикалов граждан стран региона Центральной Азии и Таджикистана, в частности, поставило перед государственными и негосударственными акторами новые вызовы и задаче по разработке действенных мер и стратегий. Так, в Республике Таджикистан была разработана и принята Национальная стратегия Республики Таджикистан по противодействию экстремизму и терроризму на 2016-2020 годы (Указ Президента Республики Таджикистан от 12.11.2016 года, №776)[О Национальной стратегии Республики Таджикистан по противодействию экстремизму и терроризму на 2016-2020 годы. Указ Президента РТ от 12 ноября 2016 г. № 776]. Подобные стратегии и планы действия были приняты и в других странах Центральной Азии. Однако анализ их содержания показал, что все они, в основном, нацелены на две основные задачи: предотвращение и противодействие. Вопросам реабилитации жертв радикальной идеологии, а также их реинтеграции и ресоциализации не уделено должного внимания. В результате, столкнувшись с ситуацией возвращения граждан из зон террористической активности, акторы оказались недостаточно подготовлены к работе с ними.
Одним из основных недостатков подобных стратегий и программ, на наш взгляд, является слабо выраженный акцент на светскость как альтернативу радикальной идеологии, основанной на религиозных принципах. Для Таджикистана, в отличие от других стран постсоветского пространства, выбор светскости не был безальтернативным вариантом «по умолчанию».
С первых дней независимости стоял вопрос о выборе пути между «исламским» и «светским» государством. Светскость как конституционную основу пришлось защищать с оружием и оплачивать кровью. Подобную ситуацию можно связать с поиском моделей и ориентиров для новых постсоветских государств того периода.
Если для тюркоязычных стран региона ориентиром стала Турция с ярко выраженным на том момент акцентом на светскость, построение национального государства и интеграцию тюркоязычных народов, то для таджиков наиболее близким в языковом и культурном плане были персоязычные Иран и Афганистан, которые официально являлись «исламскими республиками».
И всё же 6 ноября 1994 года была принята Конституция Республики Таджикистан, которая в первой главе закрепила неизменный принцип светскости, определив, что «Республика Таджикистан – суверенное демократическое правовое светское унитарное государство» [Научно-популярный комментарий к Конституции Республики Таджикистан].
В Конституции Республики Таджикистан (РТ) регулированию вопроса светскости уделяется особое внимание. Так, в соответствии со ст. 1 Конституции — РТ является светским государством. Далее в ст. 8 Конституции говориться о том, что, «в Таджикистане общественная жизнь развивается на основе политического и идеологического плюрализма. Идеология ни одной партии, общественного и религиозного объединения, движения или группы не может быть признана как государственная. Общественные объединения и политические партии создаются и действуют в рамках Конституции и законов.
Религиозные организации отделены от государства и не могут вмешиваться в государственные дела. Создание и деятельность общественных объединений и политических партий, пропагандирующих расовую, национальную, социальную и религиозную вражду или призывающих к насильственному свержению конституционного строя и организации вооруженных групп, запрещаются» [Тафсири илмию оммавии Конститутсияи (Сарқонуни) Ҷумҳурии Тоҷикистон]. Также регламентация принципа светскости приводится в Законе «О свободе совести и религиозных объединениях» от 26.03.2009г. В ст. 5 данного закона определяется взаимоотношение государства и религиозных объединений, которое раскрывает суть принципа светскости государства. В соответствии с положениями данной статьи ни одна религиозная идеология не признается в качестве государственной и общеобязательной. Религиозные объединения отделены от государства, и государство:
- не вмешивается в определение человеком и гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности;
- не возлагает на религиозные объединения выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления;
- не вмешивается в деятельность религиозных объединений, за исключением случаев, предусмотренных законами; — обеспечивает светский характер образования в государственных образовательных учреждениях;
- способствует установлению отношений терпимости и уважения между верующими и неверующими гражданами, между религиозными объединениями различных религий и конфессий, равно как и между их последователями, не допускает проявлений религиозного фанатизма и экстремизма в деятельности религиозных объединений [Закон РТ «О свободе совести и религиозных объединениях»].
Так, основы светскости закреплены во всех нормативно-правовых актах Республики Таджикистан, а также имплементированы в государственных программах и стратегиях, особенно в сфере религиозной политики и ПНЭ.
Однако кроме постулирования и упоминания светскости как неизменного принципа степень вовлеченности и эффективности использования светского потенциала в программах по ПНЭ оставляет желать лучшего. Несмотря на благоприятную нормативно- правовую базу, институциональный потенциал светскости остается на сравнительно низком уровне.
Указом Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона от 12 ноября 2016 года была утверждена специальная «Национальная стратегия Республики Таджикистан по противодействию экстремизму и терроризму на 2016-2020 годы» и «План действий по реализации Национальной стратегии» [О Национальной стратегии Республики Таджикистан по противодействию экстремизму и терроризму на 2016- 2020 годы. Указ Президента РТ от 12 ноября 2016 г. № 776]. Таджикистан стал первой страной Центральной Азии, принявшей подобные документы. Было запланировано, что Национальная стратегии (НС) будет реализована в три этапа:
Первый этап охватывает 2016 год. Это создание благоприятных предпосылок для реализации Стратегии, привлечение внимания государственных органов, общественности и международных организаций к этой проблеме, разработка планов и проектов по исполнению конкретных пунктов Плана действий по реализации Стратегии.
Второй этап Стратегии – 2017-2018 годы, создание и внедрение механизмов предотвращения и борьбы с экстремизмом и радикализацией, ведущей к терроризму.
Третий этап охватывает 2019-2020 годы. На этом этапе обеспечивается активизация применения механизмов предотвращения и борьбы с экстремизмом и терроризмом, их совершенствование в зависимости от результатов мониторинга. В конце третьего этапа предусматривается обобщение результатов реализации Стратегии и при необходимости формирование предложений по разработке новых документов стратегического планирования в данной сфере [Ризоён Ш.Ш., с. 15-24].
Анализ инструментов реализации «Национальной стратегии Республики Таджикистан по противодействию экстремизму и терроризму на 2016-2020 годы» показал, что основной акцент сделан на превентивные и силовые мера, а вовлеченность светского потенциала минимальна. Светскость несколько раз упоминается декларативно, однако не акцентируется в инструментах реализации. Хотя, существенным элементом радикализации так называемых «групп риска», в первую очередь молодежи с начала 90-ых годов прошлого века был от светских/советских ценностей. Этот процесс можно объяснить явлениями связанные с поиском идентичности: точнеескризисом идентичности, который наблюдался в этот период. Этот кризис возник в результате неопределённости соотношения и баланса между «духовным наследием прошлого» и современными реалиями. Само понятие «исламское наследие» является неоднозначной категорией, которую в на постсоветском пространстве пытаются сочетать с «национальными», «государственными» «демократическим» и «гражданскими» ценностями. Весьма спорным, на наш взгляд, является утверждение о том, что «духовный фактор» стал действенным орудием против идеологии насильственного экстремизма и радикализма.
Сегодня, кого наблюдается снижение реальной боевой активности ИГИЛ и других радикальных террористических организаций, радиальная пропаганда приобретает латентную форму, а также встает вопрос реабилитации и реинтеграции возвращенцев и радикалов.
Проведенные исследования и мониторинг выявили недостаточную осведомлённость и неоднозначное восприятие светскости среди населения, в общем, и среди основных акторов ПНЭ, в частности [см. Баротзода Ф., Нурулҳақов Қ.]. Соцопросы показали то, что большинство населения не имеет четкого представления о светскости и светских ценностях [Баротзода Ф., Нурулҳақов Қ., с. 37]. Во-первых, это связанно с тем, что термин «дунявият» дословно переведённый с русского «светскость» является искусственным конструктом и имеет негативную коннотацию, воспринимаясь как нечто «бездуховное» и связанное с «мирским». Во-вторых, «светское» воспринимается как антипод «религиозному» и ассоциируется с «атеизмом» [Баротзода Ф., Нурулҳақов Қ., с. 56].
Принимая во внимание результаты анализа имплементации, государственные акторы скорректировали некоторые моменты своей политики, и как результат, в официальной риторике наблюдается снижение упоминания «светскости» и замена его на сопутствующие или близкие по смыслу понятия «национальный», «гражданский», «просвещенный» и др. Анализ опыта реализации стратегий и плана действий по ПНЭ обосновал важность более глубокого и интегрированного вовлечения светского капитала в программы по ПНЭ, что можно заметить в практических рекомендациях и решениях на уровне государственной власти, а также новых редакциях нормативно правовых актов и программ по ПНЭ.
Рустам Азизи, заместитель директора Центра исламоведения при президенте Республики Таджикистан
P.S. Доклад был озвучен на международной научно-практической конференции «Светскость, секуляризм, религиозность в постсоветском пространстве: исторические, юридические и философско-мировоззренческие аспекты», прошедшей 23-25 октября 2019 года в Бишкеке. Организатором форума выступил Центр религиоведческих исследований в Кыргызстане. Целиком с текстом доклада можно ознакомиться скачав здесь сборник статей конференции.
Фото Cabar.asia