«В Казахстане отсутствует термин «насильственный экстремизм» в понятийном аппарате и, как следствие, на законодательном уровне. Слишком размытое определение терминов экстремизм и терроризм заметно осложняет работу по предупреждению и противодействию», – отмечает Анна Гусарова, эксперт в области международной безопасности, директор Центральноазиатского института стратегических исследований, в статье написанной специально для CABAR.asia.
Противодействие насильственному экстремизму в Казахстане сопряжено с несколькими ключевыми моментами, которые отражают понимание, подход и меры государственных органов по решению данной проблемы. Во-первых, это касается терминологии. В Республике Казахстан (РК) отсутствует термин «насильственный экстремизм» в понятийном аппарате в принципе и, как следствие, на законодательном уровне. Широко употребляемый в англоязычной литературе и профессиональных кругах термин «violent extremism» не получил широкой поддержки и понимания на официальном уровне, хотя в работе с зарубежными партнерами и международными организациями продолжает использоваться обеими сторонами. Это же касается и значения терминов «противодействие/предупреждение» и «борьба».
В казахстанском контексте, впрочем как во всех странах Центральной Азии, эти термины используются в качестве синонимов, хотя в западных экспертных кругах заметно отличаются (первый включается весь спектр мер и инструментов, а второй в большей степени концентрируется на физическом и военном компонентах). Слишком размытое определение терминов экстремизм и терроризм заметно осложняет работу по предупреждению и противодействию.
Во-вторых, в государственной программе, в самом названии, отражены приоритетные направления деятельности в данном направлении – это противодействие религиозному экстремизму и терроризму, полагая, что остальные типы экстремизма (обозначены в Законе РК «О противодействии экстремизму») не представляют такой же угрозы. В этом же документе представлены основные меры, которыми руководствуются государственные органы страны для обеспечения безопасности страны, общества и человека.
В-третьих, особое внимание и ресурсы на данном этапе уделяются вернувшимся из Сирии боевикам и их семьям, в т. ч. женщинам и детям и работе с ними. Что касается радикализации, на сегодняшний день не существует единой или главной причины, поскольку процесс является сугубо индивидуальным и зависит от очень многих факторов. Однако мы сегодня в большей степени говорим о радикализации мусульманской части страны и, как следствие, государственная политика сфокусирована на этом вопросе.
Уровень угрозы экстремизма и терроризма: ожидания vs. реальность
В разрезе преступлений, совершенных на территории РК и связанных с экстремизмом и терроризмом, говорить сложно, поскольку правовая статистика, доступная в 2017 году на сайте Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК, на данный момент полностью отсутствует[1].
Однако можно попробовать обратиться к цифрам главного силового ведомства страну. Согласно пресс-службе Комитета национальной безопасности Казахстана (КНБ РК)[2], по состоянию на 27 июня 2019 за преступления, связанные с терроризмом и религиозным экстремизмом, осуждены и отбывают наказание 662 гражданина Республики Казахстан, 14 из них — женщины. По сути, эта цифра сама по себе ни о чем не говорит: с одной стороны, доля осужденных по этим преступлениям в масштабах всего населения страны – это капля в море. С другой стороны, это число неуклонно растет с годами, о чем опять же свидетельствуют многочисленные публикации в масс медиа и статистика, озвучиваемая представителями профильных органов власти на пресс-конференциях. Кроме того, не стоит забывать о тех гражданах, кто все-таки выехал в зоны боевых конфликтов, в частности в Сирию, для присоединения к ДАИШ за последние пяти-шести лет. Тем не менее, в совокупности эти цифры остаются достаточно низкими и нерепрезентативными.
Если сравнивать число преступлений по определенным статьям Уголовного Кодекса РК, то картина получается еще куда более расплывчатой. Для сравнения в исследовании «Онлайн свобода в Казахстане vs. противодействие насильственному экстремизму: кейс Казахстана» А. Гусаровой[3] говорится о том, что преступлений, связанных с терроризмом и экстремизмом, гораздо меньше, чем, к примеру, по разжиганию розни (ст.174 УК РК).
К примеру, в 2017 году по статье 256 Уголовного Кодекса РК п.1 пропаганда терроризма или публичные призывы к совершению акта терроризма осуждены 10 человек: четыре лишены свободы сроком от 1 до 3 лет, трое – от 3 до 5 лет, и еще трое – от 5 до 8 лет. Из них – трое жителей Алматы, остальные представляют Астану, ЮКО, Акмолинскую, Атыраускую, Павлодарскую, Карагандинскую и Мангистаускую области.
Как видно из таблицы 1, по п.2[5] Статьи 256 Уголовного Кодекса РК пропаганда терроризма или публичные призывы к совершению акта терроризма, а равно изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов указанного содержания 62 человека были осуждены и лишены свободы. В разрезе регионов это практически все регионы, кроме севера и востока: 19 – в Актюбинской области, 7 в Алматы, 6 – в ЮКО, по пять в Астане, Карагандинской и Жамбылской областях. В 2017 году 41 человек осуждены за заведомо ложное сообщение об акте терроризма (Статья 273 УК РК). Лидерами по этой статье являются Карагандинская (9) и Костанайская области (8), а также Нур-Султан (8). Большинство были осуждены на срок от 1 до 3 лет. Для сравнения в 2015 году, в Нур-Султане преступлений, связанных с ложным сообщением о террористическом акте, зафиксировано не было, а в 2016 году судами было рассмотрено семь подобных дел.
Если говорить о статистике 2019 года, то по преступлениям, связанным с религиозным экстремизмом и терроризмом, цифры пока отсутствуют. Однако для сравнения хотелось бы привести некоторые данные по другим видам уголовных преступлений, представленных в таблице ниже.
К примеру, для сравнения только за 10 месяцев 2019 года в Казахстане было зафиксировано 674 уголовных преступлений по статье 99 Убийство (94 – Алматы, 47 – Караганда, 38 – Актобе, по 32 в Нур-Султане и Костанае, 31 – Усть-Каменогорск). За аналогичный период по ст.120 изнасилование (см. Карту 1) было зафиксировано 945 уголовных преступлений. При этом по ст.291 хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств с начала 2019 года было установлено 74 уголовных правонарушения (27 в Алматы, 5 в Шымкенте, по 4 в Таразе и Нур-Султане, по 2 в Талдыкоргане, Кызылорде, Караганде и Усть-Каменогорске).
Карта 1. Карта уголовных правонарушений РК по ст.99 убийство[7]
Карта 2. Карта уголовных правонарушений РК по ст.120 изнасилование[8]
Казалось бы, и это вполне логично, что число уголовных правонарушений, не имеющих прямого отношения к экстремизму и терроризму, существенно превышает показатели последних. Но вместе с тем важно понимать, что общий уровень правонарушений (по определенным статьям) отражает те же географические масштабы, что и преступления экстремистского и террористического характера. К примеру, для Алматы, Актобе (плюс Актюбинская область), Шымкент (плюс Южно-Казахстанская область), Нур-Султана характерны высокие показатели, в то время как северный и восточный Казахстан в меньшей степени встречаются в статических данных по экстремизму и терроризму. Вместе с тем, следует отметить, что граждане этих частей страны также не остались в стороне и отправлялись в зоны военных конфликтов (Сирия, Украина). Достаточно вспомнить кейс четырехлетней давности про молодую 23-летнюю девушку из Зыряновска (город на востоке РК, ныне Алтай), которая приняла ислам (ранее была христианской) и готовила своего младшего брата стать террористом-смертником[9]. Этот кейс достаточно показателен, поскольку говорит о разных способах, мотивациях и причинах радикализации разных с точки зрения религии, этноса и языка граждан одной страны. В перспективе было бы интересно провести исследование по данной теме, собрать кейса и провести сравнение по разным критериям.
Радикальная идеология в Казахстане
Согласно КНБ РК, источниками распространения радикальной идеологии остаются граждане Казахстана, обучавшиеся в сомнительных зарубежных теологических учебных заведениях. Несмотря на принимаемые меры, проблема участия казахстанцев в террористической деятельности за рубежом остаётся актуальной. Если говорить о радикализации, то этот процесс является сугубо индивидуальным, и, как следствие, что для одного человека станет триггером или push/pull фактором, для другого будет вовсе не актуальным.
На практике означает, что помимо традиционных причин, постоянно озвучиваемых государственными профильными ведомствами, участие и/или присоединение к экстремистским и террористическим организациям или совершение преступлений экстремистского и террористического характера связано в основном с социально-экономической средой, низким уровнем религиозной грамотности, а также деятельностью деструктивных псевдорелигиозных группировок в стране и регионе. В конечном счете процесс радикализации так или иначе связан с поиском идентичности, и в большинстве своем речь идет о том, что значит быть правоверным мусульманином, собственно, об этом идет речь в большинстве онлайн пропаганды Анвар аль-Авлаки или Фурат Медиа, русскоязычный пропагандистский портал ДАИШ с аккаунтами в социальных сетях. Если говорить о географическом распределении, достаточно взглянуть на результаты элементарного поиска осужденных за терроризм в Google, который называет абсолютно разные города и регионы страны (запад, центр, юг в особенности).
В 2017 году заместитель председателя КНБ РК Нургали Билисбеков отмечал[10], что главная террористическая угроза для Казахстана исходит от последователей нетрадиционного религиозного течения салафизм, что представляют собой основу для формирования новых радикальных группировок в Казахстане. Достаточно вспомнить дискуссии о том, стоит или нет запрещать салафизм, как это делать и что это будет означать для безопасности страны с точки зрения противодействия религиозному экстремизму и терроризму и свободе вероисповедания; а также широко обсуждаемые прошлогодние поправки к некоторым законодательным актам по вопросам религиозной деятельности и религиозных объединений, предусматривающие длину бороды, штанов и пр. Логично полагать, что за последние несколько лет эта тематика перешла из разряда табу в открытую публичную плоскость, о чем свидетельствует элементарный рост публикаций в масс медиа. При этом, важно понимать, что в салафизме общеприняты три группы, и далеко не все, вернее только одна использует насилие в совершении джихада.
Вместе с тем, если говорить о терактах последних десяти лет, остаётся неясным, кто является преступниками и к какой террористической организации они принадлежат, поскольку только «Солдаты Халифата» взяли на себя ответственность за нападение в Актобе в 2011 году. По остальным кейсам было доказано в суде, что другие вдохновились радикальной религиозной идеологией, в частности ДАИШ, онлайн. К примеру, в апреле 2019 года был задержан и осужден на 10 лет за приготовление к акту терроризма, пропаганды терроризма, разжигания религиозной вражды и незаконного хранения огнестрельного оружия[11]. Сотрудниками силовых ведомств отмечалось, что при осужденный планировал организовать теракт в Алматы в местах скопления людей, в частности в торгово-развлекательном центре. Ранее в сентябре 2019 г. семеро граждан Таджикистана были осуждены на 12-18 лет за подготовку терактов – взрывы в зданиях Иверско-Серафимовского монастыря, расположенного по ул. Л.Хамиди и здании «АТФ Банка» по ул. М.Маметовой с применением самодельного взрывного устройства с запретом на въезд в РК[12].
Контртеррористическая стратегия Казахстана: ответ государства
Помимо усилий, предпринимаемых на международной арене по противодействию насильственному экстремизму и терроризму, в Казахстане разработаны ключевые документы в этом направлении. Безусловно, стратегия является всеобъемлющей, включает в себя много различных мягких и силовых компонентов, которые учитывают стейкхолдеров, законодательство и направления работы.
Так, в соответствии с Законом РК «О противодействии экстремизму» от 2005 года в Казахстане представлены три типа экстремизма.
Второй важный документ, на который необходимо обратить внимание при понимании ответных действий со стороны государства, это программа по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2018-2022 годы. Судя по названию документа для Казахстана наиболее важными проблемами нацбезопасности являются религиозный экстремизм и терроризм. В законе о противодействии терроризму также представлены ключевые дефиниции. Так, терроризмом в Казахстане считается «идеология насилия и практика воздействия на принятие решения государственными органами, органами местного самоуправления или международными организациями путем совершения либо угрозы совершения насильственных и (или) иных преступных действий, связанных с устрашением населения и направленных на причинение ущерба личности, обществу и государству»[14].
В соответствии с Планом мероприятий по ее реализации государственные органы поставили много важных задач и критериев их реализации. Вместе с тем, следует отметить, что большинство мер (впрочем, как и ресурсов) в большей степени связаны с повышением потенциала и квалификации профильных силовых ведомств – КНБ, МВД – как в республиканском, так и в местном масштабе[15]. И это неслучайно, поскольку теракты в большей степени были направлены против представителей правоохранительных и силовых структур, т. е. 85% пострадавших и жертв этих актов терроризма, в сравнении с 15% гражданского населения.
В основном меры по предупреждению и противодействию религиозному экстремизму и терроризму направлены на:
- профилактику религиозного экстремизма и терроризма, формирование в обществе иммунитета к радикальной идеологии и нулевой терпимости к радикальным проявлениям.
- снижение влияния внешних факторов на радикализацию населения Республики Казахстан.
- повышение эффективности выявления и пресечения фактов религиозного экстремизма и терроризма, в том числе путем совершенствования системы обеспечения деятельности специальных государственных и правоохранительных органов.
- совершенствование системы реагирования на акты религиозного экстремизма и терроризма, а также минимизацию и (или) ликвидацию их последствий.
Наряду с традиционными мерами по повышению потенциала профильных силовых ведомств огромная работа проводится как в оффлайн[16], так и в онлайн пространстве. К примеру, «в целях ограждения пользователей Интернет и социальных сетей от влияния пропаганды терроризма проводится мониторинг информационного пространства». По данным КНБ РК, в 2018 году в интернете и социальных сетях было блокировано более 620 тыс. материалов (для сравнения в 2015 г. – 150 тыс., в 2016 г. – 700 тыс.) с пропагандой терроризма и экстремизма. Ранее в 2011 г. в Казахстане заблокировали 400 сайтов за пропаганду идей радикализма и терроризма (в 2012 г. – 500, в 2013 г. – 600)[17]. Вместе с тем профильные ведомства не раз подвергались критике за чрезмерную закрытость, блокировки и контроль, а также отсутствие креативности в выработке контрпропаганды и контрнарративов. В результате пресс-служба КНБ РК подготовила выпуски о спецоперации Жусан и документальный фильм «Цветы в оковах», который рассказывает о женщинах, отбывающих наказание за преступления, связанных с религиозным экстремизмом и терроризмом.
В конечном счете, важно понимать, как измерять эффективность реализации обозначенных мер и какими критериями оперировать, поскольку речь идет об идеологии. Не так давно международные эксперты, занимающиеся вопросами противодействия насильственному экстремизму и терроризму, пришли к выводу о том, что дерадикализация не является эффективной мерой, поскольку не представляет возможности говорить об эффективности и является ресурсоемким и времяемким процессом. В этой связи особую актуальность обретает создание в казахстанском обществе иммунитета к радикальной идеологии, что крайне трудно замерить и просчитать.
Последний вопрос, который практически не представлен в информационно-коммуникационной стратегии Казахстана в борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом, связан с информированностью и диалогом с гражданами. В этом направлении предстоит еще многое сделать, хотелось бы начать с прозрачной статистики по судебным делам, иностранным боевикам-террористам, осужденным, чтобы проводить качественные исследования, помогающие процессу принятия политический решений. А главное – разъяснять гражданам, что такое экстремизм и терроризм, что разрешено или запрещено законодательством, коммуницировать с большинством граждан наравне с приверженцами деструктивных религиозных течений и не секъюритизировать проблематику.
Вместо заключения
В конечном счете для понимания реальной степени угрозы терроризма и экстремизма в РК важно обратить внимание на три момента. Первый – официальный дискурс, генерируемый КНБ РК, о том, что терроризм и религиозный экстремизм представляют угрозу национальной безопасности Казахстане, поскольку с 2014 года на ранней стадии приготовления предотвращены и сорваны 30 террористических акций (2014 год – 3, 2015 год – 4, 2016 год – 12, 2017 год – 11)[18]. По другим данным за аналогичный период эксперты называют цифру 78[19]. Согласно Госпрограмме по противодействию религиозному экстремизму и терроризму, проблема радикализации граждан, ведущая к насильственным акциям экстремистского характера и терроризму, остаётся реальной угрозой национальной безопасности Республики Казахстан.
Второй – глобальный индекс терроризма и глобальный индекс мира 2018-2019 гг., в которых РК занимает 75 и 64 место соответственно (пропустив вперед Таджикистан по первому). При этом отмечается, что уже который год подряд идет тенденция снижения общего количества терактов и числа жертв по всему миру.
И в-третьих, участие граждан РК в деятельности террористических организаций за рубежом и их последующее возвращение. По данным КНБ РК[20], с 2013 по 2016 годы – период активного рекрутинга и деятельности ДАИШ – не допущен выезд в зоны террористической активности 546 рекрутов-казахстанцев (2013 год – 168, 2014 год – 136, 2015 год – 151, 2016 год – 91). Кроме того, в 2019 году около 600 граждан РК вернули в рамках спецоперации Жусан, среди которых более 400 детей[21]. В совокупности и по отдельности эти компоненты могут свидетельствовать о том, какой уровень угрозы представляет собой религиозный экстремизм и терроризм в РК.
Данная статья была подготовлена в рамках проекта IWPR «Стабильность в Центральной Азии через открытый диалог».
Фото: обложки www.inform.kz
[1]Информационный сервис Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК, https://qamqor.gov.kz/portal/page/portal/POPageGroup/Services/Pravstat
[2]Казахстане 14 женщин отбывают наказание за терроризм, https://eadaily.com/ru/news/2019/06/27/v-kazahstane-14-zhenshchin-otbyvayut-nakazanie-za-terrorizm
[3] Анна Гусарова, «Онлайн свобода в Казахстане: преступление и наказание», Central Asian Analytical network, 2018, https://caa-network.org/archives/11200
[4] Составлено автором на основе данных Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК, https://qamqor.gov.kz/portal/page/portal/POPageGroup/Services/Pravstat
[5] Наказываются лишением свободы на срок от пяти до девяти лет с конфискацией имущества.
[6] Карта уголовных правонарушения РК, http://infopublic.pravstat.kz/crime/ [7] Там же.
[8] Там же.
[9] За вербовку брата в ряды ИГ осудили жительницу ВКО, https://informburo.kz/novosti/za-verbovku-brata-v-ryady-ig-osudili-zhitelnicu-vko.html
[10] Закон РК О противодействии экстремизму от 18 февраля 2005 г., https://online.zakon.kz/document/?doc_id=30004865
[11] В Алматы готовили теракт, 2019, https://tengrinews.kz/crime/v-almatyi-gotovili-terakt-381270/
[12] Семеро иностранцев готовили теракт в Алматы, https://www.zakon.kz/4985759-semero-inostrantsev-gotovili-terakt-v.html
[13] Закон РК О противодействии экстремизму от 18 февраля 2005 г., https://online.zakon.kz/document/?doc_id=30004865
[14] Закон РК О противодействии терроризму, 1999, https://online.zakon.kz/document/?doc_id=1013957#pos=68;-22
[15] Об утверждении Государственной программы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму в Республике Казахстан на 2018 – 2022 годы, http://knb.gov.kz/ru/article/ob-utverzdenii-gosudarstvennoi-programmy-po-protivodeistviu-religioznomu-ekstremizmu-i
[16] Религиозный, образовательный, идеологический и др. компоненты. С полными мерами по противодействию религиозному экстремизму и терроризму в Казахстане можно ознакомиться в Госпрограмме и плане мероприятий по ее реализации на сайте КНБ РК.
[17] Там же.
[18] В Казахстане за четыре года предотвратили 30 терактов, 2018, https://informburo.kz/novosti/v-kazahstane-za-chetyre-goda-predotvratili-30-teraktov-.html
[19] Два теракта в год: почему казахстанцы не готовы сотрудничать со спецслужбами, https://ru.sputniknews.kz/persona/20180718/6474801/kazakhstancy-sotrudnichestvo-specsluzhby.html
[20] Как в Казахстане будут бороться с терроризмом, https://inbusiness.kz/ru/news/kak-v-kazahstane-budut-borotsya-s-terrorizmom
[21] Вернувшихся из Сирии участников ИГ осудили в Казахстане, https://inbusiness.kz/ru/last/vernuvshiesya-iz-sirii-uchastnikov-ig-osudili-v-kazahstane